Олег Шепидченко: «Я просто влюбился в этот корабль»

О тяжёлых подводных крейсерах проекта 941 «Акула» слышал давно. Но не предполагал, что в нашем городе живет старший мичман запаса, который отдал службе на этих легендарных подводных лодках семнадцать лет.

Желание связать свою судьбу с вооруженными силами окрепло у Олега Шепидченко к концу учебы в школе. Собирался поступить в Харьковское танковое училище, но подвел рост. Вместо предельных для танкиста 178 сантиметров, у него было 180. И вместо училища он призвался на срочную службу. Правда, его несколько удивило, что, несмотря на рост, он попал в команду 70, что означало подводный флот. Но, как оказалось позже, на подлодке были парни и повыше его. Да и лодки были уже не те, о которых он читал в книгах про войну. И по размерам, и по уровню комфортности. Впрочем, всё по порядку.

По прибытии в Северодвинск Архангельской области ему предложили учиться в школе техников с последующим заключением контракта на пять лет службы. Успешно сдал экзамены и был зачислен в школу мичманов, которая готовила специалистов для службы в атомном флоте. Через два года Олег окончил школу с красным дипломом, получил погоны мичмана и кортик. А также направление на подводную лодку проекта 941 «Акула».

В этот корабль он, по его словам, влюбился еще будучи на практике. И не мудрено. Ни до восьмидесятых годов, ни после таких подводных лодок не было ни у нас, ни у наших «партнеров» по НАТО. Которые, кстати, вместе с нашими горе-руководителями сыграли в судьбе этих лодок очень негативную роль.

На мой взгляд, есть необходимость уделить буквально несколько строк этим подводным гигантам, чтобы читатель понял, почему в них действительно можно было влюбиться. Размеры нового подводного крейсера обуславливались габаритами твердотопливных трехступенчатых межконтинентальных баллистических ракет Р-39. Для размещения столь больших ракет было принято решение о начале работ по проектированию и строительству стратегических ракетоносцев нового поколения. И первая лодка ТК-208 была заложена на предприятии «Севмаш» в июне 1976 года. А пуск на воду состоялся в конце сентября 1981 года. В начале декабря того же года лодка вошла в строй подводного флота ВМС СССР.

Что касается ее размера, то ни до, ни после таких лодок не строили. Длина ее составляла более двух футбольных полей. Экипаж- около 170 человек. Высота с рубкой – выше девятиэтажного дома. Такие размеры позволили создать для экипажа беспрецедентно комфортные условия. Офицеры и матросы размещались в двух- и четырехместных каютах с телевизорами и кондиционерами. На лодке имелся спортзал, плавательный бассейн размером четыре на два метра и глубиной два метра, обшитая деревом сауна, солярий, салон для отдыха, комната с игровыми автоматами и даже живой уголок. На флоте, не избалованном комфортом, эту лодку с иронией называли «Хилтоном». Ну разве можно не влюбиться в такой корабль?

Мичман Шепидченко пришел на корабль техником-турбинистом. Контрактников и офицеров подбирали сюда из числа лучших. Матросов, только имеющих среднетехническое образование либо незаконченное высшее. В уникальных возможностях лодки он убедился еще во время практики в школе техников. Будущих специалистов взяли в поход, в котором им предстояло погружение на глубину 400 метров. По словам Олега Николаевича, было несколько не по себе, стоило представить толщу воды над головой. Внушало неподдельную тревогу для новичков и непрерывное потрескивание корпуса лодки при погружении.

Но комфорт комфортом, а служба не допускала никакого расслабления. Суточные вахты — два по четыре часа с восьмичасовым перерывом. А в свободное от вахты время — бесконечные тренировки, отработка самых разных аварийных ситуаций. Изучение материальной части до мельчайших подробностей. Тренировались вплоть до автоматизма, когда сначала руки делают, а мозги включаются, когда всё уже сделано. Несмотря на самые передовые технологии, применённые при строительстве лодки, чрезвычайных ситуаций никто не исключал. И экипаж был готов к любой вводной. В том числе и реальной.

Олег Николаевич вспоминает о возникшем на лодке пожаре. В трюме образовалась небольшая протечка масла. Постепенно масло накапливалось, от рядом проходящей паровой трубы оно нагрелось, стало дымить. И пока искали, откуда идет дым, масло от высокой температуры вспыхнуло. Чтобы потушить возникший пожар, экипажу потребовалось шесть минут.

А вообще, живучесть этой лодки превосходила все имеющиеся проекты. Ситуации, подобные происшествию на «Курске», здесь были исключены. Был случай, когда на одной из лодок этого проекта при выходе из шахты взорвалась учебная ракета. Взрывом сорвало крышку шахты. Но никто из экипажа не пострадал. И кораблю потребовался лишь небольшой ремонт. Лодка была сконструирована так, что в большом корпусе размещалось несколько корпусов. И в случае ЧП в любом из этих корпусов, экипаж мог беспрепятственно эвакуироваться в любой отсек. Прочная рубка вкупе с ограждением позволяла проламывать лёд толщиной до трех метров. Это было особенно важно, потому что боевое дежурство лодка несла как правило под паковыми льдами, что не позволяло её засечь со спутников.

Однажды в походе Олег Николаевич принимал участие во всплытии во льдах. Лодка проломила лёд толщиной до трех метров и всплыла. А свободный от вахты экипаж убирал лед с крышек пусковых шахт. Команда взрывников сверлила глыбы льда, закладывала заряды и взрывала. А моряки сбрасывали его с палубы. Понадобилось восемь чесов, чтобы очистить палубы и пусковые шахты. Но, по его словам, на свежем воздухе работали быстро и с удовольствием.

 Самый запоминающийся эпизод службы на подводном флоте у Олега Николаевича — это 120-дневный поход в подводном положении. Вышли в море зимой, а пришли на базу летом. За этот поход и подготовку к нему командир корабля был награждён орденом Ленина и Золотой звездой Героя Советского Союза, а Шепидченко получил медаль «За боевые заслуги». Эта награда особенно дорога ему, потому что такие же получали наши солдаты в Великую Отечественную войну. А удостоился он её за бесперебойное обеспечение живучести корабля. От турбинистов зависел ход корабля, его энергообеспечение, работа опреснительной установки, которая «варила» до двух с половиной тонн пресной воды в час.

 За семнадцать лет службы пришлось испытать немало. Попадали и в жесточайший шторм, когда огромную лодку бросало по волнам, как щепку, и только погружение избавляло от изнуряющей качки. Были, и неоднократно, учебные стрельбы, как правило успешные. Пришлось нести службу на всех «Акулах», имеющихся в нашем подводном флоте. Порядок был такой. Если лодка шла в поход, то недостающих специалистов прикомандировывали из других экипажей. Были и горькие часы, когда в конце службы пришлось стать свидетелем, как под наблюдением американцев утилизировали боевые корабли. В результате сейчас осталось всего две «Акулы» из семи, в так называемом резерве, и всего одна действующая. Весь боекомплект этих лодок по соглашению с американцами и под их наблюдением утилизирован. При этом американские лодки подобного класса остались на вооружении. Иначе, как предательством интересов страны, это, на мой взгляд, назвать нельзя. Но это уже другой разговор.